Александр Шатилов

В связи с тем, что озвучивается идея разрешить регионам отменить прямые выборы губернаторов, я хотел бы сказать следующее. Мне кажется, власть начала политику восстановления статус-кво. Уступки, которые обещались оппонентам, видимо, сейчас считаются необязательными, и поэтому можно пытаться вернуть ситуацию на круги своя.

На мой взгляд, отмена выборности губернаторов вредит власти, а не облегчает ей жизнь. Избранные губернаторы являлись гарантами стабильности на местах, и, как показывает практика, назначенные губернаторы – гораздо более слабые персоны, которые зачастую неспособны контролировать ситуацию на уровне субъектов Федерации.

Мне кажется, что, отменяя выборность губернаторов, власть может подпилить сук, на котором сидит. Это – достаточно спорное решение, хотя оно вполне мотивировано тем, что оппозиция в какой-то мере потеряла драйв, который имела; ветер не дует в паруса оппозиции. Это в какой-то мере привлекло к успокоенности власти, ее расслаблению, но мне это кажется весьма и весьма преждевременным.

Судя по всему, в настоящий момент идет «перетягивание каната» между Правительством Российской Федерации и Администрацией Президента. Это во-первых, а во-вторых, идет перекладывание ответственности за исполнение социальных обещаний, данных в рамках предвыборной кампании Владимира Путина, между федеральной и региональной властью. Обещания Путина были достаточно солидные, и сейчас власть стремится изыскать источники для их реализации. При этом регионы России уповают на федеральный центр, а, соответственно, федеральный центр считает, что именно субъекты Российской Федерации должны поскрести по сусекам и изыскать региональные ресурсы.

Как мне кажется, наша либеральная часть истеблишмента не заинтересована по целому ряду оснований в проведении активной социальной политики, поскольку, с их точки зрения, это будет способствовать отходу России от либеральной социально-экономической модели. Я не исключаю, что либеральная часть бюрократии будет пытаться блокировать исполнение социальных обязательств.

Здесь я вижу стремление Владимира Путина возложить исполнение социальных обязательств на Правительство Российской Федерации, а правительство должно продемонстрировать эффективность в исполнении поручений главы государства. Думаю, поэтому Шувалову и поручили возглавить новую структуру по реализации этих социально-экономических обещаний.

В настоящий момент власть стоит на распутье относительно выбора приоритетов. Чем больше усиливается на нее либеральное давление, тем более жесткий и консервативный ответ дает власть.

Другой вопрос, что ответ происходит прежде всего на словах, а не на деле. Конечно, можно сказать, что закон о запрете усыновления детей в отношении Штатов является реальным шагом, что видно по болезненной реакции, но это все-таки исключение из правила. Таким образом, Владимир Путин обозначил консервативный тренд, но пока что только вербально.

В то же время его конференция произошла после послания президента Федеральному Собранию и была призвана продемонстрировать, что власть готова к диалогу с медиасообществом. Диалог прошел в достаточно острой форме. Президент держался уверенно, несмотря на острые вопросы, демонстрируя неуступчивость по отношению к своим либеральным оппонентам. Подводя общий итог конференции, считаю, что его выступление было довольно удачным.

По сообщению ряда СМИ, Россия выходит из Киотского протокола. В Дохе закончилась Всемирная климатическая конференция ООН, и ряд государств взяли на себя определенные обязательства. Россия ранее участвовала в Киотском протоколе, но следующий период его действия уже пройдет без нас. Это важное и, на мой взгляд, верное решение.

Дело в том, что изначально Киотские договоренности были многоплановыми и содержали в себе значительную долю субъективизма. Например, Соединенные Штаты вообще отказались в них участвовать. Соглашение налагало ограничение на выбросы парниковых газов в окружающую среду, а потом началась торговля квотами на выброс в рамках Киотского протокола. То есть те страны, которые не использовали в полной мере свою квоту, могли продать неиспользованную часть желающим, и тут возникли политические проблемы.

А что касается России, то руководство страны наметило план новой индустриализации, и такого рода ограничения могут привести к ограничению и возможностей производства в нашей стране, и возможностей гибко реагировать на ситуацию. Поэтому российская делегация поступила правильно, особенно с учетом того, что ее конструктивные предложения были проигнорированы.

У падения рейтинга власти есть ряд причин. Как мне кажется, власть демонстрирует некую невнятность социально-экономического курса. Многие их тех, кто голосовал за Владимира Путина, ожидали от него активных действий, направленных на повышение конкурентоспособности, инновационности страны, на выработку эффективной стратегии.

Ждали и кадровых перемен, а их, по сути, нет, не считая отдельных случаев, которые сопровождаются скандалами. Это только бьет по авторитету власти, но практически не происходит того, что от нее ждали. То есть власть не предпринимает попыток модернизации. Четко сформулированной стратегии нет, как нет и ответов на запросы общества. Я сейчас говорю не о либеральном, а о державно-патриотическом запросе.

Электорат рассчитывал на то, что Путин с новыми силами включится в процесс реконструкции страны. Но, на мой взгляд, этого не произошло. С другой стороны, тотально негативных изменений тоже нет. Я подчеркиваю, что в деятельности власти не ощущается серьезных проблем, но если власть будет действовать по инерции, то ситуация начнет ухудшаться.

Пост министра обороны является зоной риска, но дает возможности как для карьерного самоутверждения, так и для карьерного взлета. Нужно отметить, что эта должность ключевая в структуре российских силовых ведомств. В настоящий момент, когда ситуация в стране является турбулентной, власть, я думаю, будет в значительной мере опираться на силовиков. В этой связи данный пост становится едва ли не стратегическим. Кроме того, в предыдущий период было накоплено столько проблем, что, решая эти вопросы, можно получить значительную популярность не только в армии, но и в целом в обществе.

Я считаю, что Сердюков в армии был непопулярен, а если говорить о Шойгу, то его встретили тепло и позитивно в военной корпорации. Однако он человек скорее гражданский, чем военный, хотя долгое время возглавлявший полувоенное министерство по чрезвычайным ситуациям. Таким образом, был выбран компромиссный вариант: Шойгу в той или иной степени принадлежит к силовой корпорации, но он относительно гражданский человек, тесно связанный с гражданским руководством России.

Как сообщают СМИ, кабинет министров одобрил государственную программу развития судостроения до 2030 года. Государство собирается выделить из бюджета несколько сот миллиардов рублей. Задача ставится масштабная: планируется резко повысить производство и создать тысячи новых рабочих мест в сферах, требующих высокой квалификации. Кроме того, обсуждались автопром и железнодорожный транспорт. Предполагаю, что судостроение хотят развивать для транспортировки наших энергоносителей, а вопрос вложений средств в автопром, возможно, связан с поддержкой градообразующих предприятий, прежде всего в Тольятти. Это объективная вещь! Хотя я и не исключаю и влияния некоторых лоббистских групп. Вместе с тем принятые правительством решения сейчас можно считать достаточно условными. Все инициативы в достаточной мере зыбкие, договоренности уязвимы и зависят от аппаратно-политической конъюнктуры. Поэтому, мне кажется, нынешние решения не всегда могут быть исполнены в перспективе. Возможно, некоторые лоббистские проекты будут пересмотрены по тому или иному критерию.

У второй волны приватизации есть объективные и субъективные составляющие. Объективно российское руководство надеется подстраховаться за счет нее в случае падения цен на энергоносители. Если бюджет оскудеет, то доходы от приватизации станут для него подспорьем.

А вот в качестве субъективного фактора можно предположить наличие эгоистических интересов влиятельных групп, которые хотели бы получить "сладкие" государственные активы путем их акционирования. В этой связи сразу приходят на ум объекты госкорпораций, но говорить о массовой распродаже госимущества пока преждевременно. В настоящий момент в российской политике существуют этатистские тенденции. Я не думаю, что высшее руководство даст карт-бланш на широкую приватизацию госсобственности. По крайней мере, этого не произойдет до возникновения пиковой ситуации в наполняемости бюджета. Я думаю, что интересы некоторых отдельных групп будут удовлетворены, но далеко не в полном объеме. Я не считаю, что российское руководство по максимуму заинтересовано в реализации приватизационной программы.